Такими темпами, как сейчас, восстановление Украины займет минимум 70 лет, но есть и другая проблема — Сергей Сухомлин

О масштабном восстановлении Украины впервые активно заговорили сразу после деоккупации Киевщины и других регионов весной 2022 года. В январе 2023 года даже создали отдельное Агентство восстановления, руководить которым поставили известного антикоррупционера Мустафу Найема. Однако уже через полтора года его уволили, и это решение сопровождалось громким скандалом.

В сентябре 2024-го Агентство восстановления возглавил Сергей Сухомлин. Для многих это стало сюрпризом, поскольку до этого Сухомлин 9 лет был мэром Житомира. И его переход в исполнительный орган власти для большинства являлся неочевидным решением. Примечательно, что за время мэрства Сухомлина в Житомире реализовали ряд эффективных решений в сфере коммунального хозяйства, что позволило городу показать устойчивость в условиях сначала ковида, а затем и полномасштабной войны.

Почему за основу развития Житомира взяли пример малоизвестного когда-то города в США? Чего ожидать Украине в плане восстановления и какие новые угрозы возникают прямо сейчас? Об этом и не только Сергей Сухомлин рассказал в интервью "Телеграфу".

"В Житомире мы сделали акцент на коммунальных вопросах"

– За последние пять лет Житомира стало значительно больше в медийном поле. И горожане прямо говорят, что жить в Житомире стало комфортнее. Благодаря чему удалось добиться такого результата?

– Начать нужно с того, что я давно занимался бизнесом. В 2000-х у нас было крупнейшее в Украине предприятие по производству окон. После Майдана 2004 года решили, что нужно не просто зарабатывать деньги, а менять город, в котором ты живешь. К тому времени мы пошли в местные депутаты, поддержали действующего мэра, готовили какие-то стратегии, но, если коротко, чужими руками что-то сделать не вышло. После Революции 2014-го некоторые из нашей команды стали членами парламента, мне тоже поступали разные предложения. Мог спокойно идти в Верховную Раду, но отказался.

– Почему?

– А что мне там делать? Сидеть в Раде и нажимать на кнопочки — абсолютно не интересно. Мне интересно сделать что-то своими руками. Изготовить, построить – это мое.

Так получилось, что в 2014 году я зашел в горсовет первым заместителем мэра. Друзья и товарищи меня отговаривали, потому что в такое непростое время сложно занимать такие должности. Слишком велика ответственность. Но мне интересно было увидеть работу исполнительной власти изнутри. Через год я набрался опыта и пошел на выборы.

– Житомиряне вспоминают, что на встречи вы ездили на новеньком Porsche Cayenne. Неочевидный ход для кандидата…

– Все говорили мне, что с точки зрения выборов – это неправильно. А я был уверен, что неправильно было бы лепить образ того, кем я не являюсь. В 2005–2006 годах как предприниматель я официально зарабатывал 35–40 тысяч долларов. Тогда на встречах с избирателями четко говорил – я пришел на 2 срока. За один сложно что-то сделать, а за два – как раз. Но дольше засиживаться не буду.

В программе были достаточно конкретные вещи. О развитии транспорта, коммунальной сферы и так далее. Четкий план с продвижением по каждому направлению у нас был уже тогда.

Когда мы начинали делать модернизацию теплокоммунэнерго, перекладывать старые сети, я вполне понимал, что людьми это восприниматься не будет. Из заметного для глаза горожан мы делали какие-то небольшие скверики, тротуары, красиво переделали центральную улицу Михайловскую — потому что, если ничего такого не делать, люди скажут, что раз ничего не сделано, то для чего еще раз за тебя голосовать.

Но основное внимание как раз было на таких важных коммунальных вопросах. Мы действительно многое сделали. И сейчас у меня есть понимание, что если после войны будет снят мораторий на повышение тарифов на тепло, то в некоторых городах тарифы вырастут и в два раза. А в Житомире – максимум на 10%.

По воде запустили строительство самых современных очистных сооружений, но сначала Covid, потом война — не смогли пока завершить этот проект. Словенская компания после начала войны отказалась продолжать проект, рабочие уехали. Сейчас объект готов на 40%, ищем возможности профинансировать и закончить его. И так по каждому направлению по инфраструктуре мы работали и продвигались.

Американская стратегия для украинского города

– Но ключевой вопрос – куда двигались? То есть какие направления роста для себя выбрали и почему?

– Мы понимали, что в Житомире нет ни морей, ни гор, ни какой-то истории или архитектуры, ради чего бы к нам приезжали люди. Нам пришлось искать что-то новое. Тогда обратили внимание на город Индианаполис. На сегодняшний день это спортивный центр США, однако еще три десятилетия назад там не было ничего. Мы взяли за основу стратегию развития и определенные решения, которые принимались 25–30 лет назад.

Это интересно, потому что людям сложно понять, что спорт может быть направлением, которое кардинально изменит город.

– В чем секрет Индианаполиса?

– У них не было большого спорта, поэтому они пошли по неочевидному пути. Присматривались к федерациям условно второго и третьего уровня — то есть не самые популярные виды спорта. Например, бейсбол в США – это первый уровень, а условная стрельба из лука – это второй уровень. И вот они начали строить инфраструктуру для соревнований по видам спорта 2–3-го уровня. Это было не так дорого, но они строили самые лучшие в мире стадионы и площадки для этого, что позволило им проводить чемпионаты мира, чемпионаты США и так далее.

Шаг за шагом они стянули в Индианаполис почти 20 федераций второго уровня, построив для них относительно недорогие объекты. Но что же это дало? Каждый месяц там проходили несколько чемпионатов мира или чемпионатов Соединенных Штатов. Соответственно, огромное количество людей ехали на эти соревнования, а это запускало совсем другой процесс строительства, сервиса и экономики в целом.

Затем они начали строить один из самых больших в США бейсбольных стадионов. Люди им говорили: "Что вы делаете? У нас даже бейсбольной команды нет!" А они строили, в том числе в кредит, но строили. Когда закончили объект, перекупили команду из другого города.

Затем в самом центре города они построили баскетбольную арену на 28 тысяч человек, которая может трансформироваться. Две баскетбольные команды женская, мужская. И кроме этого, там постоянно проходят мероприятия типа "Цирк дю Солей", концерты лучших артистов и так далее. Загруженность арены – 180 дней в году! Такой поток людей вдохнул в город совершенно новую жизнь. На сегодняшний день это фактически спортивная столица Соединенных Штатов.

– Вернемся к Житомиру.

– Мы смотрели, какие виды спорта исторически были в нашем городе – гребля, триатлон. Да, собственно, и все. Профессионального футбола в городе не было 15 лет. Однако на сессии горсовета принимаем решение создать коммунальное предприятие футбольный клуб "Житомир". На нас смотрели как на идиотов. Как может коммунальное предприятие быть футбольным клубом?

Но мы решили тянуть эту историю — сами выделяли средства, где-то договаривались с облсоветом, где-то брали средства из Фонда регионального развития. На балансе города есть спортивная школа и детская футбольная школа, с ужасающими на тот момент стадионами и раздевалками.

Совместными усилиями нам удалось построить совершенно новый стадион, современную базу для этой школы. Там занимались 320 детей. Но я понимал, что детям, которые занимаются в этой школе, нужна мечта. Нужна команда, в которую они постараются попасть. Вот тогда мы создали футбольный клуб, с которым вышли в первую лигу. На тот момент стало ясно, что тянуть его дальше своими силами мы не сможем. Таким образом, в этой истории появилась компания BGV и Геннадий Буткевич.

Геннадий Владиславович понял, что и у города, и у области есть желание сделать большой проект. На сегодняшний день BGV строит футбольные поля по всем школам. Они же дают футбольных тренеров – до обеда занимаются дети из школы, после обеда бесплатно занимаются дети из районов, где находится школа. На сегодняшний день более 2000 детей занимаются футболом. И это запускает совсем другие процессы.

Так же драгонбот (гонки на больших 20-метровых каноэ, с головой и хвостом дракона. — Ред.) — не очень популярный в Украине вид спорта. Но к нам пришли люди с идеей, мы смогли выделить небольшие деньги в масштабах бюджета города. На оборудование, лодки и т.д. Они взяли и завоевали серебро на чемпионате Европы в Италии.

Мы увидели результат и стали больше инвестировать, создавать лучшие условия. Сейчас в Житомире уже две базы драгонбота. Сборная Украины тренируется там и показывает прекрасные результаты. На последнем чемпионате в Таиланде получили серебро из 40 команд. Команда на 100% состояла из житомирских ребят. 80% сборной Украины – житомиряне.

И такие вещи мы запустили. В том числе по другим видам спорта. Недавно на выходных был в Житомире, так в те дни там проходило четыре чемпионата Украины. Это то, к чему мы шли.

– Каким мы увидим Житомир через 25 лет?

– Зависит от преемников. План абсолютно простой и понятный. Что касается строительства спортивной инфраструктуры – у нас был проект многофункционального спортивного комплекса. На 4000 мест с возможностью трансформации. По спорту футбол набирает популярность, на днях в Житомире провели финал кубка Украины — это показатель.

К сожалению, из-за войны остановилась электрификация участка железной дороги между Житомиром и Звягелем, что дало бы возможность изменить функционал нашего вокзала и запустить поезда через город. Через Житомир может идти примерно 24 поезда, а это совсем другой масштаб транспортного сообщения. В мае 2022-го должны были начаться работы по продолжению взлетно-посадочной полосы нашего международного аэропорта. У нас, кстати, самый большой в Украине авиаклуб был. Когда проводили "Королев Авиашоу" (Korolov Avia Fest. — Ред .), то за два дня в город приехали 120 тысяч человек. Это тоже своеобразный магнит.

– Вы постоянно говорите мы. Кто эти "мы", и есть ли эти люди сейчас рядом с вами?

– Команда осталась в Житомире, развивает город. Кто-то должен и дальше делать это дело. Сейчас есть новые проекты, которые будут запускаться. К примеру, подготовили концепт музея современного искусства. Это неожиданно во время войны, но культура позволяет расширить мировоззрение и правильно его сформировать. Особенно это касается детей.

"Планировал пойти в ВСУ и даже подписал контракт"

– Ваш пример достаточно уникален, потому что не часто людей с выборных должностей приглашают на работу в исполнительную власть. И наоборот – редко кто хочет покинуть свою независимую позицию и становиться частью вертикали. Кто пригласил вас в Агентство восстановления?

– Для начала вернемся на год назад. На тот момент это было уже 9 лет в должности мэра, и мои обещанные два срока подходили к концу. В начале вторжения я проходил военные учения, мой сын три года в Силах обороны. Тогда я решил, что пойду в ВСУ. В мае беседовал с Кулебой (Алексей Кулеба — вице-премьер по восстановлению, министр развития громад и территорий. На май 2024 года — заместитель главы Офиса президента, куратор региональной политики. — Ред.). Было предложение поработать на государство, но без конкретики, и разговор как-то не нашел продолжения. Где-то в августе-сентябре я пошел в военкомат, прошел ВВК, но меня не могли призвать, потому что было бронирование. Решил, что буду подписывать контракт и пойду в СБС, у меня хорошие отношения с Вадимом Сухаревским (командующий Силами беспилотных систем. — Ред.), получил отношение. Я подписал контракт, документы уже пошли в воинскую часть, подразделение должно было выдвигаться в направлении зоны боевых действий — активно готовились, машину оборудовали, все как надо. Поскольку я офицер запаса, то контракт должен был согласовать Генштаб. И как только я на них вышел, мне в Минразвитии предложили новую должность.

Работа в Агентстве восстановления – это более амбициозная цель. Потому я согласился.

– Какие ключевые задачи стоят перед Агентством?

– Я бы разделил ваш вопрос на две части. С одной стороны, у нас есть проекты, которые уже внедрялись. Это, например, комплексное восстановление пяти населенных пунктов – Бородянка, Посад-Покровское, Тростянец, Циркуны, Ягодное. Честно говоря, за предыдущие два года уровень выполнения работ по этим объектам был достаточно низким. На сегодня очень ускорились в этом направлении.

– По сути, стоит вопрос полного восстановления серьезно разрушенных городов и поселков…

– Да, и там не без проблем. Потому что на примере Посад-Покровского, что я увидел: населенный пункт, где сейчас проживает 800 человек. На 70% разрушенный, практически чистое поле. И восстановление не создает там нового качества жизни. Нет ответа на простой вопрос: почему люди должны сюда возвращаться? По сути, это большая площадь одно- и двухэтажных домов, которые были уничтожены, а теперь восстанавливаются. И то же самое, к сожалению, местами в Бородянке, Ягодном и других населенных пунктах.

Восстановление на примере Ягодного

– Что предлагаете?

– Посмотрим на примере Ягодного – восстановили дома, построили новые, установили освещение с солнечными панелями. Люди довольны, но у них нет даже места, где собраться жителям громады. Посмотреть футбол, пообщаться и т.д. Тогда у нас возникла идея построить центр коммуникации громады. Это относительно небольшое здание с нормальными санузлами с инклюзией, комната, которая может быть ЦНАПом, медиакомната с Wi-Fi, книгами и экраном. Также есть маленькая амбулатория, где фельдшер может принимать людей. То есть это место, которое является мультифункциональным и работает в интересах всей громады.

Стандарт такого здания мы разрабатываем для разных населённых пунктов – можно вместить туда комнату полицейского и вообще любые функции. Это на самом деле 400–600 кв. м постройки, проекты которых подойдут для большинства громад. Это позволит сэкономить средства на проектировании и даст возможность развить сами громады.

Кстати, для оперативного восстановления жилья мы разрабатываем технологии повторного производства и перешли на современную технологию префабов, позволяющую обеспечивать темпы быстрого строительства. Благодаря утвержденным проектам у нас есть прогнозируемая стоимость этого объекта, что дополнительно позволяет унифицировать и масштабировать производство по всей стране.

Также стоит упомянуть урбан-парки. Их разработали в 4 размерах, в зависимости от размера самой громады: S, M, L, XL.

Модульные укрытия — оптимальное решение за адекватные средства

– Насколько мне известно, вы также разрабатывали проекты модульных укрытий?

– Это еще один наш крупный и очень важный проект. Первый вопрос во всех прифронтовых громадах – укрытия. Где-то, как в Харькове или Сумах, строятся подземные школы. Там это имеет смысл, а в небольших селах и городках нужно строить небольшие модульные укрытия. На 160 прифронтовых громад, по подсчетам, нам нужно 3200 укрытий — огромная цифра, ее невозможно реализовать в полном объеме из-за нехватки ресурсов.

Два года назад UNICEF разрабатывала проекты укрытий для садиков и школ. Типовое укрытие на 100 детей стоит 1,3 млн евро и 2,5 года строительства. Но у нас нет ни таких денег, ни столько времени, мы не можем Путину сказать, чтобы они 2,5 года не стреляли, пока мы построим укрытия. А в прифронтовой зоне это должны быть подземные укрытия, способные защитить от дронов и ракет.

– Как тогда решать проблему?

– Мы исходили из того, что нам нужно найти оптимальное решение за адекватные средства.

Мы пообщались с одним фондом, строящим подземные госпитали и пункты управления. Поставили им задачу, прописали техзадание с учетом всех наших деталей. К примеру, вместо генераторов там должны быть железо-фосфатные аккумуляторные батареи, которые не загораются и их не нужно как-то особо запускать, хранить топливо и так далее.

Также типовое укрытие включает в себя туалеты, систему вентиляции, Wi-Fi, телевизоры для обучения. Монтируется из блоков, изготавливаемых на заводе, то есть не надо как-то по-особому заливать на месте. И главное — с монтажом такое укрытие стоит 4,8 млн грн, то есть менее 120 тысяч евро, в десять раз дешевле, чем считали до этого. И сейчас заводы в Украине могут производить по 300 таких укрытий в месяц.

После прохождения испытаний и сертификации такие типовые укрытия выносятся на Prozorro Market, и любая громада в Украине может закупить для своих нужд. Бизнес в свою очередь получил сигнал, что нам нужны вот такие решения. Через, условно, три месяца мы снова соберем бизнес, и они смогут предложить свои решения. Мы их рассмотрим, если они будут эффективные, также будут нами утверждены и включены в каталог.

– А если громада не захочет строить типовые укрытия?

– Это их право. Наша задача — дать им возможность сэкономить на проектировании, выбрать такой проект, который подойдет по параметрам и будет с минимальной ценой. Если кто-то хочет строить самостоятельно, пожалуйста, а дальше громады и правоохранители дадут оценку решениям местного руководства.

Могу лишь подчеркнуть, что Агентство восстановления открыто для сотрудничества в данном направлении, стремимся привлечь компании к сотрудничеству. Поэтому приглашаем украинские предприятия поучаствовать в проекте модульных укрытий и предоставить свои предложения и решения.

– Как местные в громадах реагируют на восстановление упомянутых показательных населенных пунктов, в то время как рядом стоят разбитыми другие села?

– На примере того же Ягодного – к этому населенному пункту приковано медийное внимание, что помогает привлечь средства для его восстановления. Но в громаде находятся еще 16 населенных пунктов, тоже пострадавших. Восстановить все ресурсов нет, это понятно. И очевидно, что жители соседних сел с определенной ревностью относятся к Ягодному.

Мы предложили построить солнечную электростанцию, которая будет генерировать деньги, но закрепим ее за коммунальным предприятием. То есть эти деньги будут делиться на все села, как жители сами решат. Уже идет выделение земли, будем двигаться дальше, но в Ягодном этот конфликт таким образом снимается.

Новые подходы к старым проблемам

– В прошлом году Агентство восстановления не потратило более 20% от запланированных расходов. С чем это связано и как возможно, что каждая пятая гривна, запланированная на восстановление, не была использована?

– Я не хочу отвечать за то, какие решения принимались предыдущим руководством Агентства (до Сухомлина Агентство возглавлял Мустафа Найем, был уволен в июне 2024 года. – Ред.). Могу только сказать, что по многим направлениям мы сильно ускорились. Деньги, выделенные на текущий год, закончатся где-то в июле.

– Что будете делать во второй половине года?

– Это время, когда можно проанализировать ситуацию и по-другому взглянуть на уже сделанное. Сейчас мы договариваемся с Европейской антикоррупционной инициативой, с UNDP, чтобы провести комплексный анализ нашего подхода к восстановлению пяти экспериментальных населенных пунктов.

У нас есть видение, что такими темпами и ресурсами, как сейчас, восстанавливать страну придется нашим правнукам. Поэтому для нас важно было сократить сроки процедур. На примере скандального "Охматдета": мы посчитали, что его восстановление займет 769 дней, из которых 300 дней — непосредственно работы, а 469 — процедуры. Это очень долго. Мы разложили процедуры и без нарушения законодательства сократили общий срок восстановления до 500 дней. Не теряя при этом прозрачность и открытость.

– За счет чего такое возможно и почему так не поступили раньше?

– Мы обратились в Кабмин для создания Централизованной закупочной организации. Это первая в Украине организация, которая может закупить одновременно товары, услуги и экспертизу для реализации крупных инфраструктурных объектов.

– Что по факту это дает и чем отличается от Prozorro?

– Если взять тендеры на закупку услуг экспертизы технических консультантов, то мы выдвинули достаточно сложные квалификационные требования, чтобы отобрать лучшие компании с репутацией, опытом проектирования, квалификацией инженеров и т.п. Выбираем условно 5 компаний, прошедших наше сито. Далее под конкретную задачу проводим процедуру и определяемся по цене среди этих пяти отобранных компаний. Таким образом, только на одной процедуре мы экономим 30 дней.

– Но таким образом ограничивается доступ других компаний, которые сегодня заняли, условно, 6–7-е место в рейтинге.

– Да, ограничивается. Но это международная процедура, по которой работает и Всемирный банк, и ЕБРР, и Европейский инвестиционный банк. Это не значит, что через полгода мы не можем провести ту же закупку и привлечь новые компании. Наша задача — отправить сигнал рынку, привлечь к восстановлению крупный международный бизнес.

Потому что раньше для европейцев для захода в систему Prozorro на услуги по экспертизе за 500 тыс. грн нужно было открывать представительство в Украине, создавать офис, нанимать людей и так далее. Соответственно, это сокращало количество участников, имеющих нужный опыт. А там в условиях масштабного восстановления нужны компании, чьей экспертизе мы можем доверять, которые могут реализовывать большие проекты.

На примере дорог мы видим — если мы производим закупку экспертизы на год по всей стране за, условно, 100–200 млн грн, то ради этих денег сюда может прийти компания с европейским именем. На полностью прозрачную процедуру.

Аналогично с освещением в громадах. Мы разработали методику, как громада может вычислить и отрегулировать мощность фонарей, которые необходимо менять на светодиодные в зависимости от масштабов улиц. 416 громад со всей Украины предоставили нам информацию, мы смогли ее проработать и сейчас через ЦЗО объявим консолидированную закупку, где все будет прописано. В том числе и то, что оплата от громад будет в течение трех лет — это важный аспект, потому как раз в течение трех лет эти фонари окупаются. Мы понимаем, что за счет объема можем помочь громадам сэкономить значительные средства. В общей сложности у нас почти 1400 громад, поэтому ожидаем, что все постепенно будут заходить в эту историю. Суммарно, по нашим подсчетам, нужно по всей стране заменить более 2 млн уличных фонарей.

Такая же история с обеспечением 75 водоканалов солнечными электростанциями. Готовим специальные договоры с государственным Укрэксимбанком, который может быть партнером в этих проектах. То есть мы за новый подход к решениям по восстановлению, ускорению и удешевлению процессов там, где это возможно.

– Тогда давайте о новых подходах к старым проблемам. В вашем управлении есть и пункты пропуска на границе. Первое, с чем сталкивается украинец, возвращающийся из-за границы, или иностранец, который приезжает к нам, это ужасные санузлы на границе. Этакая "визитная карточка". Но это же элементарная проблема, которую давно должны были решить. Почему так происходит?

– Это действительно неприятная история, из которой мы пытаемся выйти. Сделали классификацию пунктов пропуска и поняли, что они очень разные. В частности, 12 малых пунктов пропуска, где нет смысла тратить сотни тысяч долларов на проектирование, реконструкцию или строительство. Мы увидели, что там стоят вагончики пограничников и биотуалеты для граждан, но их обслуживание стоит какие-то сумасшедшие деньги. И плюс к тому – это совершенно некомфортно. Поэтому мы разработали проект унифицированных туалетов с инклюзией, с комнатами матери и ребенка.

В целом получили проект небольшого пункта пропуска, который уже с навесом, с туалетом, со всем необходимым. Его цена "под ключ" — с монтажом, забором, асфальтом — 24 млн грн, в разы дешевле, чем было до этого.

– И когда на границе с Украиной появятся человеческие туалеты? Есть дедлайн?

– Уже в этом году. Ориентировочно с сентября начнем устанавливать пункты пересечения, соответственно, с санузлами.

– Если о пунктах пропуска в целом — насколько масштабно планируете развернуться? Потому что, учитывая нашу евроинтеграцию, строить какую-то суперграницу с Европой нет нужды.

– Вы правы, но какие-то пункты пропуска останутся как таможня, там будет проходить проверка багажа. Речь идет о больших пунктах пропуска – Ягодин, Чоп, Краковец – они будут работать как большая сервисная зона. Туда нужно все равно инвестировать и проводить реконструкцию согласно европейским стандартам.

Но в малые мы много вкладывать не будем, потому что со временем они нам будут не нужны.

"Через 10 лет крупные города Украины будут получать воду по часам"

– Флагманский проект Агентства — николаевский водопровод. Какая там ситуация? В прошлом году вы говорили, что планируете летом его запустить. Все по графику?

– В августе 2025 года мы закончим строительство. Нам пришлось изменить многое, в том числе и точку забора воды для него. Дополнительно включили насосные группы, а также добавили малый водопровод на 50 тысяч кубометров для обеспечения полива воды фермерам. Добавили оптоволокно, отдельные линии энергообеспечения, трансформаторы и т.д. Устанавливаем мощные дизель-генераторы, которые должны обеспечить бесперебойность работы системы. Учли по ходу дела антишахедную защиту ключевых узлов, укрытия для рабочих.

И главное — на старте было 8,7 млрд гривен, сейчас вышли на сумму 6,23 млрд, то есть 2,5 млрд экономии, при том, что многое пришлось добавлять уже в ходе реализации.

Добавление солнечных электростанций на насосных станциях позволит еще на 15–18% снизить потребление электроэнергии.

Далее правительство поручило нам разработать проект модернизации николаевских очистных, это будет вторая часть проекта, чтобы в Николаеве была качественная вода. Сразу, к сожалению, дать хорошую воду в Николаев не получится.

– В одном из интервью вы прогнозировали проблемы с водой в Украине уже в ближайшие десятилетия. Объясните, о каких тенденциях идет речь?

– Здесь есть много факторов, которые влияют. Мы видим изменение климата, видим определенное поведение наших соседей, которое приведет к уменьшению доступных объемов воды. В частности, на юге. Соответственно, нам важно уже сейчас подумать об обеспечении потребностей Одессы, Херсона. Если ничего не делать, лет через 15 у нас будут серьезные проблемы с водой в Херсоне, поэтому включаться нужно уже сейчас.

– Какой самый плохой сценарий?

– Если мы будем продолжать ту же политику в этом секторе, с такими же потерями воды на предприятиях водоканалов, если мы будем сбрасывать в реки неочищенные канализационные стоки (а на сегодняшний день уровень очистки сточных вод в Украине на уровне 32%, когда в Европе это более 80%)… Так через 10 лет часть больших городов Украины будут получать воду по часам. А некоторые крупные города, например Одесса, могут вообще стать ограниченными в водоснабжении.

В этой связи мы понимаем, что Одессу нужно соединить с дунайскими портами прямой трассой, без фактического заезда в Молдову. Соответственно, мы понимаем, что водопровод для Одессы нужно закладывать в тот же проект, то есть объединять со строительством трассы. Это уже не о восстановлении, а о строительстве лучшего, чем было раньше. Очень масштабный проект, пока Всемирный банк с помощью специалистов проводит расчеты. Как только получим цифры, будем предметно говорить о путях финансирования. Но эту проблему уже нужно решать.

– Какие у вас отношения с Максимом Шкилем (владельцем компании "Автострада", которая и строит водопровод в Николаеве и имеет много других проектов. — Ред.)? В свое время у правительства были большие долги перед "Автострадой", это даже вышло в публичную плоскость, а затем затихло. Сейчас, как видим, проекты реализуются дальше…

– Не только перед "Автострадой", но и перед другими крупными подрядчиками, работавшими над защитой энергообъектов, есть значительные долги. Кабинет министров рассматривает вопрос дополнительного финансирования на частичное погашение долгов, а также достройку объектов второго уровня защиты (осталось доделать 17 таких объектов).

– Как оцениваете ситуацию с защитой энергетики? В этом году россияне активно атаковали газовую инфраструктуру, которую в полном объеме защитить сложно. Какое видение у Агентства на этот счет?

– Приоритет сегодня – достроить шесть объектов третьего уровня защиты и объекты второго уровня защиты – это показало свою эффективность. 67 ударов были нанесены по объектам, которые закрывало Агентство, все выдержали. Детальнее говорить не могу.

"Соглашение об ископаемых — огромный плюс для нас"

– Сколько денег нам каждый год нужно сейчас на дороги? Перед полномасштабной войной было "Большое строительство", большое финансирование, а сейчас уже 3 года фактически пауза, и дороги откровенно портятся. Где эта критическая точка, после которой будет существенное ухудшение качества дорожного полотна?

– Только для поддержания дорог в надлежащем состоянии нам, по меньшей мере, нужно 25–27 млрд грн ежегодно. На текущий год у нас было выделено 12 миллиардов. Могу сказать, что 2/3 этих средств мы перенаправили в прифронтовые регионы, потому что там нужно обеспечивать военную и медицинскую логистику. В центре и на западе страны с финансированием дорог ситуация ужасная, и все это понимают.

– Предусматривается ли пересмотр суммы на обслуживание дорог? Возможно, решением правительства.

– Разговоры об этом идут, но мы откровенно понимаем, что такое бюджет войны. Мы в этой ситуации пошли другим путем – проанализировали стоимость содержания дорог в регионах. Так получилось, что в одном регионе это было 1000 грн за километр дороги, а в другой области уже 2400 грн/км. Мы увидели, что в одной области приходят на тендер четыре-пять компаний, в другой области — одна, потому что специфические условия и так далее.

Мы просчитали рекомендованную стоимость обслуживания дорог с учетом текущих цен и попросили провести переговоры с подрядчиками, которые выиграли конкурсы и где цена существенно выше. В Днепропетровской области, например, цена снизилась с 2200 грн/км до 1200. Сэкономив таким образом, мы можем лучше удержать качество дорог даже в столь непростой ситуации.

– Как определяете, сколько денег и какому региону нужно на дороги?

– Механизм распределения средств у нас определяется методикой, которая обращает внимание в первую очередь на количество километров дорог в конкретном регионе. Это уже немного устаревший подход, но другого в настоящее время нет. И здесь момент, что в некоторых регионах активно делались работы по "Большому строительству", а в других — меньше. А согласно методике, количество километров дорог одинаково, то есть реальное состояние покрытия не учитывается. Это создает дисбаланс.

Но мы ищем выход. На сегодняшний день Япония передала нам автомобильную технику, часть оборудования еще ждем. Речь идет о мобильных лабораториях, которые будут сканировать качество покрытия с помощью автомобиля. Это поможет исключить человеческий фактор и дополнительно мониторить качество выполнения работ. Также благодаря такому IT-продукту мы сможем видеть, куда нужно перенаправить больше денег, а где можно потерпеть. Думаю, со следующего года мы уже будем работать с этой новой методикой.

И это самое оборудование в том числе будет автоматически контролировать выполнение ремонтных работ. Это тоже очень важно, чтобы не было человеческого фактора при контроле выполнения работ.

– Планируется ли введение платных концессионных дорог, если да – когда и где?

– Это вопрос больших инвестиций. Такие крупные и дорогостоящие проекты могут рассматриваться только после окончания войны. Но это не значит, что сегодня мы не работаем над подготовкой технико-экономического обоснования этих проектов.

– Как подписание соглашения об ископаемых с США повлияет на восстановление?

– Такое соглашение – огромный плюс для нас. Это дает сигнал инвесторам. А они нам нужны, потому что финансовый ресурс государства на восстановление очень мал. Если финансировать восстановление такими темпами как сейчас, то нам понадобится 70 лет.

Но есть проекты, которые можно профинансировать негосударственными денежными средствами. К примеру, строительство большого ветропарка, или много других привлекательных и приоритетных для государства проектов. Согласно стратегии 5 Case Models, если есть возможность профинансировать проект деньгами бизнеса, то государственные средства на это не тратятся. И в рамках этого приход иностранных инвесторов для нас очень важен.